Избранные произведения для детей - Страница 59


К оглавлению

59

— Вот чертушка-то принесло… — ворчал Тарас Семеныч, поднимаясь, и прибавил громко: — Здравствуй, Сохач…

— И ты здравствуй, Тарас…

Гость подошел к убитой козе, потрогал ее ногой, покачал головой и проговорил:

— Кровь… большой грех…

Тарас Семеныч молчал, почесывая в затылке. Ну, теперь начнет Сохач душу выматывать.

— Што это? — спрашивал Сохач, опять трогая козу ногой.

— Как што? Разве не видишь: коза…

— А кто ее убил, козу?..

— А ты думаешь, што я? — быстро заговорил Тарас Семеныч. — Я вот тут около избы утром-то подбираю дрова, а под Малиновой как кто-то запалит… Ну, я туда… Бегу, даже задохся, и вижу, как человек какой-то бежит в гору… Это он, значит, меня увидал, испугался и убежал. Ну, а коза лежит на снегу убитая. Я ее и того… Чего, думаю, пропадать напрасно добру? Взял да вот и принес сюда… Только и всего.

— Ах, Тарас, Тарас… И козу, божью тварь, зарезал, и меня обмануть хочешь…

— Да вот сейчас с места не сойти, Сохач!.. И не думал убивать козу… На што она мне? Эка невидаль, подумаешь… Слава богу, достаточно видал этих самых коз в лесу. Даже сколько угодно…

— Значит, видел человека, который застрелил ее?

— Своими глазами видел, вот сейчас провалиться… Как увидел меня, и сейчас в гору побежал.

— Так, так… А как же следов-то после него не осталось, Тарас? Я все время шел по твоему следу — и он вывел на сайму. Вот ты обманываешь меня, а след всю правду сказал…

Это замечание сконфузило Тараса Семеныча, и он только замычал, как бык, припертый к стене.

— Ну, говори, — не унимался Сохач. — Обманывай… ну! Сейчас все врал, ну што стоит еще приврать малую толику… Ах, Тарас, Тарас!

— Да што ты ко мне привязался со следами?! — зарычал Тарас Семеныч. — Возьми глаза в зубы и погляди хорошенько…

— Так, так… Это не человек от тебя убежал, а твоя совесть. Да… Вот следов-то и не осталось. Верно говорю…

Тарас Семеныч для чего-то снял с головы шапку и сердито бросил ее оземь. Потом он молча присел к козе и принялся доканчивать свою работу. Чуйка радостно взвизгнула, ожидая лакомой подачки. Сохач смотрел на них и качал головой.

— Тарас…

Тарас Семеныч молчал.

— Тарас…

— Отстань, смола!

— Вот я гляжу на вас, Тарас, то есть на тебя да на Чуйку, — как есть, два сапога — пара.

— Ты меня к псу приравниваешь?

— А ежели у вас одно с ним ремесло? Ишь, как пес-то радуется… И ты тоже радуешься. Только пес глупая тварь, а ты должон чувствовать. Ну, убил козу, сожрешь ее в неделю, а потом опять надо убивать… Бегала бы теперь божья тваринка, радовалась, а сейчас вот только рожки да ножки останутся. Хорошо это?..

Тарас Семеныч молчал, продолжая свое дело. Рядом с Сохачом он казался великаном, и было странно видеть, как маленький, тщедушный старичонка донимал его, точно комар.

— Ну, што ты молчишь, ненасытная утроба? — приставал Сохач. — Говори свои слова, ежели у тебя есть совесть…

— И скажу! Думаешь, ничего не скажу? А вот возьму и скажу… — сердито отозвался Тарас Семеныч. — Вот ты пристал ко мне, што я козу застрелил… Хорошо. Ежели бы и в самом деле я ее пристрелил, ну, што из этого? Ежели бы по своему зверству и другую пристрелил — опять ровно ничего… Для чего, по-твоему, создана всякая травка и всякая тварь? Ну-ка, скажи? На потребу человека… Чуйка, цыц!.. Куды морду суешь? Да, на потребу… Значит, я взял да и пристрелил козу, потому как она для моей потребы выросла в лесу… Колют же разную домашнюю тварь: и корову, и теленка, и овцу, и свинью, и курицу. Это как, по-твоему-то, выйдет?

— А нехорошо выйдет… Вот тебе и мой сказ. Ежели можно, например, без этого жить…

— Ну, хорошо… Теперь не стали бы резать домашнюю скотину — куда бы ее деть? У меня три телушки народились, а мне всего одну под силу выкормить!

— Отдай другим, у которых нет…

— Я отдам, другой отдаст, а под конец этой самой скотины столько разведется, што она нас съест или все одно передохнет с голоду. Так я говорю? Теперь, ежели опять волк или медведь — травой они не могут себя воспитывать, как же им быть? Для чего-нибудь и они живут на свете…

— А для страху, штобы мы чувствовали… Ты себя к волку приравнял?

— А хотя бы и так… У волка свое положенье — у меня свое. Теперь возьми щуку — по-твоему, ей тиной воспитывать себя? А ежели она, например, не может и так сотворена, штобы другую рыбу есть?.. Это как, по-твоему?

Теперь уже задумался Сохач и почесал в затылке. Конечно, Тарас Семеныч любит поесть свеженького мясца ж много пролил напрасной крови из-за своего лакомства — кругом неправ человек, одним словом, а вот относительно домашней скотины и кровожадного лесного зверья действительно задал задачу. Ободренный этим молчанием, Тарас Семеныч заговорил уже совсем смело:

— Вот ты меня, Сохач, укорил козой, а сам сколько рыбы съел? Тоже тварь…

— Рыба — тварь немая, и кровь у ней холодная… Она не чувствует, значит.

— Как не чувствует? Вон подцепишь ее на крючок, так как она крутится, сердешная… Значит, вполне даже чувствует. А как она мается, пока не уснет? Бьется, бьется… А ты: не чувствует, тоже и в тебе зверства достаточно, Сохач…

— Нет, рыба другое… Теперь ежели ее не ловить из озера лет с десять, так она сама вся переведется. Корму ей не хватит…

— Вот-вот… Што я тебе говорил про домашнюю скотину? Оно самое и выходит… Так-то, а ты пристал ко мне с козой.

— Ну, насчет козы совсем другая статья. Кабы тебя совесть не мучила, так ты бы не обманывал меня…

III

59